В сентябрьском выпуске журнала «Русский город» вы могли прочитать статью «Дьявольский зелёный цвет» – о том, как живописцы прошлого обращались с зелёной краской. А теперь поговорим о... фиолетомании!

Художники-импрессионисты боготворили Эдуарда Мане. Однажды, незадолго до смерти, Эдуард Мане сказал: «Цвет атмосферы – фиолетовый! Не пройдёт и трёх лет, как все будут работать фиолетовым».

Для нас в фиолетовом цвете нет ничего необычного. Но вот для живописи того времени слова Мане звучали каким-то абсурдом. Этот цвет использовали крайне редко, почти никогда. И уж тем более фиолетовым не изображали атмосферу.

Конечно, более консервативные художники не стали его слушать. А вот импрессионисты пришли в восторг. И вот уже мы видим фиолетовое небо и фиолетовые деревья у Клода Моне. А ещё – фиолетовые тучи у Писсарро.

Вообще Писсарро особенно полюбил фиолетовый цвет. Один критик писал о нём: «Убедить Писсарро в том, что деревья не фиолетовые, так же трудно, как убедить обитателя сумасшедшего дома в том, что он не папа Римский».

В общем, все «здравомыслящие» критики решили, что импрессионисты заболели «фиолетоманией». Да, на полном серьёзе выдвигалась версия о причинах их «болезни». Ведь они работали на пленэре (на открытом воздухе), и от постоянного пребывания на ярком солнце у них якобы открывалась способность видеть фиолетовый цвет. Все нормальные люди, мол, его не видят, а импрессионисты видят!

Но дело было совсем в другом. Озарение Эдуарда Мане подтверждало появившуюся тогда теорию дополнительных цветов.

У каждого основного цвета есть цвет дополнительный или противоположный. Он усиливает основной цвет, делая его ярче. А какой противоположный цвет у жёлтого, цвета солнечного света? Да, именно фиолетовый!

Поэтому у импрессионистов так много фиолетового на пасмурных пейзажах. Там, где нет солнца, находится место пурпуру.

Любовь к фиолетовому подхватил и Винсент Ван Гог. И его зимние, менее солнечные пейзажи также содержат немало его оттенков.

Согласитесь, на его картине фиолетового больше, чем белого и зелёного. Хотя работа носит название именно «Белый коттедж среди оливковых деревьев».

При этом очень важно учесть, что не весь фиолетовый на этих картинах просто выжил. Импрессионисты, так же как и Ван Гог, использовали порой довольно дешёвые краски. Так, на своей знаменитой картине Винсент смешивал синюю и красную краску, чтобы получить фиолетовые ирисы. Но со временем красный пигмент выцвел. Поэтому «Ирисы» дошли до нашего времени... синими.

Кстати, нам вообще очень повезло, что «Ирисы» дошли до нас, хотя и не в первозданном виде. Дело в том, что немало работ, созданных Ван Гогом в лечебнице для душевнобольных в Сен-Реми он раздарил её обитателям. Главному врачу, его сыну и даже некоторым пациентам. Судьба многих этих работ весьма печальна, ведь все думали, что это лишь «картинки» больного человека. И обращались с ними соответствующе. Так, сын врача использовал картины Ван Гога в качестве мишеней, нещадно их расстреливая. А местный фотограф, увлекающийся живописью, соскоблил краску с десятка холстов Ван Гога.

После смерти художника «Ирисы» оказались у его матери. И – снова чудо, что они это пережили. Мать Ван Гога тоже не понимала творчества сына. Переезжая после смерти мужа в другой город, она просто оставила на чердаке несколько десятков ранних работ Винсента. Они ей были просто не нужны. Их судьба до сих пор неизвестна.

После смерти матери Ван Гога в 1907 году картину купил коллекционер за 300 франков. А уже в 1990 году она досталась музею Гетти (Лос-Анджелес). Но только уже за 54 миллиона долларов.

Однако фиолетовый цвет очень приглянулся следующему поколению художников – экспрессионистам. Ведь это был уже цвет нового времени, новой атмосферы, в которой он смело встречается с жёлтым. И они усиливают друг друга.

А на своих курсах я задаю участникам такой вопрос: как вы думаете, какой цвет присутствует больше всего в общей массе на картинах всех времён и народов? Так вот, теперь вы знаете, что это точно НЕ фиолетовый!